Боец ЧВК «Вагнер» пожаловался, что государство не признаёт его ветераном
2186
Об этом он рассказал сам «Холоду». Видео, где Замков описывает свою ситуацию, собрало почти миллион просмотров на YouTube.
Замков отмечает, что в попытках добиться статуса ВБД он звонил в Министерство обороны, написал несколько десятков обращений президенту, правительству, депутатам, но это не дало результата. В 2023 году он представил в Министерство обороны пакет документов — его заявление все еще обрабатывается.
В 2005 году, после трех лет учебы в спецшколе закрытого типа для несовершеннолетних преступников, 15-летний Владислав Замков приехал домой в карельский город Питкяранта. Постучался, но дверь открыла чужая женщина. «Владик, ты здесь больше не живешь. Найди маму, она тебе все объяснит», — вспоминает Владислав ее слова.
Идти ему было некуда: где искать маму, он не знал; пока он был в спецшколе, отец погиб, старшая сестра жила в другом городе, а позвонить ей он не мог, потому что у него не было телефона. От безысходности он пошел к другу детства, который его приютил на ночь.
Когда Владислав стал искать маму, он узнал, что, пока он учился в спецшколе, она обменяла трехкомнатную квартиру на двушку, и пошел по новому адресу. Там он увидел, что мама пьяна, а вместе с ней в квартире незнакомый и тоже пьяный мужчина — ее новый сожитель. Жить среди постоянных попоек Владислав не хотел. «Бывало, что он у меня жил, мог на два дня остаться, а мог на две недели. Бывало, что у моей сестры старшей с ее мужем оставался», — говорит друг Владислава Сергей Кузнецов.
Людмила Замкова, старшая сестра Владислава, несколько раз в месяц приезжала из другого города, убиралась в квартире после гулянок матери, покупала им продукты и уезжала. «Это только усугубляло положение, — говорит Владислав. — Маме с ее собутыльником было чем закусывать, а саму проблему это не решало. [Сестра] создавала людские условия на два дня, а все остальное время я жил не пойми как. Лучше бы меня уже тогда “закрыли” [в колонию]».
Через несколько лет его действительно «закрыли».
Бродяга и хулиган
В конце 1980-х годов родители Владислава переехали из Смоленска в маленький карельский город Питкяранта, который стоит на берегу Ладожского озера в 100 километрах от границы с Финляндией. Там они жили в деревянном доме, завели кур, свиней и кроликов, благодаря чему у них было мясо и для еды, и на продажу. Летом 1990 года родился Владислав.
Питкяранта. Кадр: «Понятно.Медиа»
Свое детство сестра Людмила, которая старше Владислава почти на 10 лет, считает благополучным: «Папа был ответственным, семейным. Помимо хозяйства занимался рыбалкой и охотой». Через несколько лет семья смогла переехать из дома в трехкомнатную квартиру. Когда Владислав учился во втором классе, родители разошлись.
«Мама не справилась со стрессом, она заглушала боль алкогольными напитками. Владику не всегда было что покушать. Я училась в другом городе и не могла его взять к себе. А других родственников у нас там не было», — говорит Людмила Замкова. «Бродяжничал», — так вспоминает свои детские годы Владислав. Чтобы не оставаться в квартире с пьяной мамой и ее собутыльниками, он регулярно ночевал в подъезде или в подвале.
Друг детства Владислава Сергей Кузнецов рассказывает, что приглашал его к себе домой, чтобы покормить. «Кроме меня о нем никто не заботился, хотя мне родители не разрешали с ним дружить. Я его приводил домой тайком. Бывало, что он ночевал у меня под кроватью, чтобы никто не видел», — говорит Сергей.
Фото: страница Владислава во «Вконтакте»
В 2002 году, когда Владиславу было 12 лет, он попал в спецшколу за совершение тяжких преступлений: каких именно, он не говорит. Спецшкола находилась в 200 километрах от Питкяранты — в Петрозаводске. Проведенные там три года теперь он считает для себя благом: «Не попади я туда, где-нибудь угрелся бы или меня убили бы». Когда Владислав учился в спецшколе, погиб его отец — утонул во время рыбалки. Как вспоминают близкие, для Владислава это стало большим горем.
По окончании учебы в спецшколе его посадили на автобус до Питкяранты и отправили домой, рассказывает Владислав. По его словам, через год, в 16 лет, его осудили по статье о причинении тяжкого вреда здоровью (в справке о судимости, которую Владислав представил «Холоду», такая судимость не указана. — Прим. «Холода»). Около года он отсидел в колонии для несовершеннолетних, а потом вернулся в Питкяранту, где закончил девять классов школы и поступил в единственное в городе профучилище, которое местные жители называли «хабзайкой». Там у него, по воспоминаниям знакомых, появилась новая компания, и он перестал общаться с прежними друзьями.
Новая компания, как оказалось, употребляла марихуану. Меньше чем через месяц после начала учебы в колледже, 25 сентября 2008 года, Владислава задержали с несколькими пакетиками марихуаны и вскоре осудили почти на пять лет по статье 228.1 — покушение на сбыт наркотиков. Так в 18 лет он попал в колонию строгого режима. Там, по словам Владислава, его нередко избивали.
«У нас в [колониях] Карелии есть только два правила: либо тебе пизда, либо ты, как Герасим, на все согласен», — говорит он.
Весь назначенный срок отбывать Владиславу не пришлось: его выпустили из колонии по УДО через три года, и в декабре 2011 года он вышел на свободу. С этого момента, по словам его сестры, он старался наладить свою жизнь и сделать так, чтобы больше никогда не оказаться за решеткой.
Взялся за ум, а потом наступил на старые грабли
Сестра Владислава Людмила Замкова говорит, что после тюрьмы брат сильно изменился: женился, нашел работу, начал делать ремонт в двухкомнатной квартире, которую в обмен на трешку получила его мама. Она переписала право собственности на квартиру в пользу сына, это же сделала и сестра Владислава. В какой-то момент мама перестала пить. Для Владислава, по рассказам знакомых, она, несмотря ни на что, всегда была на первом месте.
Фото: страница Владислава во «Вконтакте»
В 2016 году у Владислава родилась первая дочь, а спустя год — вторая. Тогда же он принял в семью 13-летнюю племянницу жены, у которой умерла мама, а отца посадили в тюрьму. «Бабушка с ней не справлялась, а другие родственники отказались ее брать. Ее хотели отправить в интернат, но я сказал, что ей там делать нечего», — говорит Владислав.
Чтобы семья жила в хороших условиях, Владислав оформил кредит и решил строить собственный дом: арендовал участок, нанял строителей, заложил фундамент и начал возводить стены.
В 2010-х годах в Питкяранте, как говорят местные жители, выбор работы для взрослого мужчины был невелик: можно было устроиться на целлюлозный завод, в один из трех карьеров, где добывают руду и щебень, или же ехать работать вахтовиком. Владислав устроился сначала в один карьер разнорабочим, через несколько лет — в другой. И там, и там у него возникали конфликты с начальством, потому что, по его словам, он все время качал права и указывал на нарушение трудового законодательства.
«Он изучил закон и не может пройти мимо, всегда вставит свои пять копеек, — говорит сестра Владислава Людмила Замкова. — Все знали: Замков без мыла в попу залезет, везде все расковыряет. Его уже боялись брать. А ему семью кормить надо, как ему жить?»
В 2018 году Владислав начал работать сам на себя, объединился с несколькими знакомыми, и они занялись ремонтом квартир. На семью и строительство дома требовалось все больше денег, а получать стабильно и много на ремонте не удавалось. «Сначала (после тюрьмы. — Прим. «Холода») жил более-менее нормальной жизнью, а потом [наступил] на старые грабли», — говорит друг Владислава Сергей Кузнецов, имея в виду, что тот вновь вернулся к наркотикам.
Этот период был сложным для Владислава не только из-за финансовых обязательств. «Когда родилась вторая дочь, у жены появилась послеродовая депрессия, начали дома какие-то склоки появляться, что я жену не люблю, что она просто машина для родов, что она тоже хочет в город, людей не видит. И я начал с другом больше времени проводить, по городу кататься, чтобы домой не идти», — говорит Владислав. Он нашел любовницу, которая вскоре забеременела.
Фото: страница Владислава во «Вконтакте»
«Город маленький, мне надо жену подготовить, надо с ней поговорить на эту тему, какие мы решения на эту тему принимаем, расходимся мы или нет. Тут меня мусора ебалом в землю ложат, еще здесь пиздец», — говорит Владислав. Его второй раз задержали с наркотиками — марихуаной — и вновь обвинили в попытке сбыта. Владислав уверяет, что продажей не занимался, а покупал марихуану лишь для себя. Однако некоторые знакомые Владислава, с которыми поговорил «Холод», считают, что это неправда и он действительно занимался распространением наркотиков.
На этот раз суд приговорил его к восьми годам колонии особого режима — это наиболее суровый режим. Так в декабре 2019 года Владислав опять поехал в колонию. А через три года прямо оттуда отправился в Украину.
ЧВК «Вагнер»
Изначально идти на войну Владислав, по его словам, не хотел. Но осенью 2022 года в колонию приехали вербовщики от ЧВК «Вагнер», которые обещали, что у бывших заключенных после участия в войне начнется новая жизнь. «Хотел, чтобы мои дети спустя некоторое время могли сказать, что папа не уголовник, а военный, который пошел защищать страну. Хотел остаться у них в сознании хорошим папой», — объясняет свою мотивацию Владислав.
В ноябре 2022 года его отправили на обучение, которое длилось около месяца, а затем в Бахмут, где бывших заключенных, завербованных в ЧВК «Вагнер» использовали в качестве штурмовой силы. Во время атаки Бахмута российская сторона понесла огромные потери: по подсчетам «Русской службы Би-би-си» и «Медиазоны», которые ведут пофамильный список погибших, за несколько месяцев «бахмутской мясорубки» погибло около 20 тысяч человек, причем более 17 тысяч из них — бывшие заключенные. Это примерно 35% от всех завербованных на тот момент в колониях людей.
Фото: предоставлено Владиславом
В зоне активных боевых действий Владислав провел, судя по его словам, около месяца, получил несколько ранений и сперва был госпитализирован в луганскую больницу, а затем переправлен в Анапу, где лечили бойцов ЧВК «Вагнер» (в справках на имя Владислава Замкова от представителя «Луганской республики» Леонида Пасечника и председателя организации «Лига интересов защиты ветеранов войн» Андрея Трошева говорится, что Владислав принимал участие в военных действиях с 30 ноября 2022 года по 13 марта 2023 года. — Прим. «Холода»). Он получил несколько контузий и сквозное пулевое ранение в левую руку, после чего рука перестала нормально функционировать (в справках, представленных редакции, зафиксирована информация о пулевом ранении и говорится, что у Владислава нейропатия локтевого и срединного нервов. — Прим. «Холода»).
После полугода в госпиталях летом 2023 года Владислав вернулся в Питкяранту. С тех пор он не может получить статус ветерана боевых действий (ВБД), на основании которого ему должны выплатить компенсацию за ранение, оформить ветеранские льготы и предоставить реабилитацию. Вдобавок, по его словам, без статуса ВБД врачи отказываются оформлять его ранение как боевую травму и предлагают оформить как полученную в быту — а это влияет на размер компенсации и пенсию. Как отмечает Владислав, без оформления травмы он не может пройти медкомиссию, а без нее — не может трудоустроиться официально.
Кадр: «Понятно.Медиа»
Владислав говорит, что в попытках добиться статуса ВБД он обил все пороги в Питкяранте, десятки раз звонил в Министерство обороны, написал несколько десятков обращений на имя президента, правительства, депутатов, но все безрезультатно.
«Все мои обращения отправлены к главе республики [Карелия], глава республики пересылает их в фонд “Защитники отечества”, а у него просто нет полномочий, чтобы дать мне этот статус», — говорит Владислав. В 2023 году он отправил в Министерство обороны пакет документов, но его заявка все еще находится на рассмотрении.
Проблему с выдачей ВБД он связывает с военным мятежом Евгения Пригожина, в котором участвовали несколько тысяч «вагнеровцев» в июне 2023 года. Через месяц после тех событий самолет, на котором летел Евгений Пригожин вместе с высокопоставленными сотрудниками ЧВК «Вагнер», взорвали, все находившиеся на борту погибли. Владислав уверен, что если бы Пригожин был жив, никаких проблем с получением статуса ВБД у него и у других бывших бойцов ЧВК «Вагнер» не было.
Весной 2024 года Владислав выложил на ютуб 27-минутное видео под названием «Крик души, для граждан России!», в котором рассказал о своих проблемах с оформлением ветеранского статуса, а также о том, что за долги перед банком у него изъяли двухкомнатную квартиру. Видео Владислава набрало почти миллион просмотров.
В своем блоге и в интервью Владислав рассказывал, что квартиру у него изъяли из-за того, что он не выплачивал кредит, пока был на войне в 2022 году. Однако из судебного решения, которое обнаружил «Холод», следует, что суд решил изъять квартиру в пользу банка еще в сентябре 2021 года, за полгода до начала войны с Украиной и более чем за год до того, как Владислав подписал контракт с ЧВК «Вагнер». При этом постановление о передаче имущества в пользу банка действительно было принято в декабре 2022 года, как раз когда Владислав был в зоне боевых действий.
Владислав считает, что с ним поступили несправедливо и государство должно было ему помочь, ведь, говорит он, официально руководство страны транслирует, что бывшим участникам СВО должны давать всеобъемлющую помощь, независимо от того, подписывали ли они контракт с Минобороны или с ЧВК «Вагнер».
ПТСР и безнадега
Квартиру, которую изъял банк, впоследствии выкупил мужчина, тоже вернувшийся с СВО. По словам Владислава и его знакомых, новый владелец тоже был завербован на войну из колонии, но подписал контракт не с ЧВК «Вагнер», а с Министерством обороны, благодаря чему после ранения смог получить и статус ВБД, и выплаты, на которые купил квартиру.
«Где тут справедливость? Они воевали на одной войне, рисковали своей жизнью, что один, что второй. Оба получили ранения. Но один в почете, а второй…» — говорит сестра Владислава Людмила Замкова.
Когда в 2019 году Владислав попал в колонию, его жена и мать двух его дочерей, подала на развод и, по рассказам знакомых, начала жить с другим мужчиной. Однако, когда Владислав вернулся с войны в 2023 году, они снова съехались: до выселения из квартиры Владислава жили там, а после — в квартире, которую бывшая жена взяла в ипотеку с помощью материнского капитала. Но повторно брак они не заключают.
Кадр: «Понятно.Медиа»
Судя по рассказам близких и самого Владислава, после возвращения с войны он сперва гордился боевым опытом и хвастался медалями, но после безрезультатных попыток выбить выплаты и льготы стал злиться на государство и пришел к выводу, что война с Украиной нужна лишь руководству страны, а простых военных сначала используют, а после — бросают на произвол судьбы.
Помимо прочих неприятностей, Владиславу мешает жить ПТСР: ему постоянно снятся кошмары, из-за чего он может просыпаться по 15–20 раз за ночь. «Снится, что попал в окружение или в плен, иногда — что прострелили ноги. Я просыпаюсь, ору и чувствую, будто мне реально их прострелили, прям чувствую боль, — говорит он. — Только через некоторое время приходишь в себя и понимаешь, что ничего не болит» (у редакции есть выписка с подписью врача-психиатра, где Владиславу диагностировано ПТСР. — Прим. «Холода»).
Родные Владислава рассказывают, что после войны он стал злым, дерганым, намного менее стрессоустойчивым.
«Все принимает близко к сердцу, все время в “стойке”, словно всегда готов защищаться. Не может расслабиться ни с кем, даже когда рядом близкие, весь напряжен, весь худой, жилки ходят», — говорит его сестра Людмила.
После того как его видео «Крик души» набрало почти миллион просмотров, Владислав попробовал привлечь внимание к проблемам родного города с помощью ютуба: записывал короткие ролики, в которых показывал разрушенное дорожное покрытие с ямами, поваленные деревья, отсутствие освещения на улицах.
«Свалку, которую снял, увезли. Когда снял видео про поваленный на частный дом тополь, его спилили и увезли. Частично мои видосы срабатывают», — говорит Владислав. Однако на его видео был не только позитивный отклик: после нескольких роликов его вызвали в местную прокуратуру.
Кадр: «Понятно.Медиа»
По его словам, там ему угрожали возбуждением уголовного дела о дискредитации армии. «А я [им] говорю, что я не могу дискредитировать Минобороны, потому что я беру информацию из того, что я там был и что я сам там видел. Я не выдумываю, я могу сесть на полиграф и подтвердить все, — говорит Владислав. — Они говорят, что сейчас такое время, надо понять государство, оно в трудной ситуации, у нас война, а ты раскачиваешь лодку внутри страны» (редакция не смогла подтвердить факт вызова Владислава в прокуратуру: по его словам, вызывали его без повестки, по телефону. — Прим. «Холода»).
Владислав говорит, что подобные угрозы на него не действуют. «В тюрьму меня сажали, на войну меня отправили, в детстве по делам несовершеннолетних меня все пугали. Я заебался бояться, у меня больше нет времени бояться. Я смерть видел как вы видите себя в зеркало каждый день. У меня половину пацанов, с которыми я там бок о бок сражался, разрывало на куски, вот там было страшно. А здесь мне уже не страшно. Посадят? Мне похуй. Я там много лет пробыл, я знаю, что там делать, я там буду еще не последним человеком. Чего еще бояться? Единственное, за что мне страшно, — что мои дети останутся без содержания. А за все остальное мне вообще уже давно не страшно», — говорит он.
Тем не менее с осени 2024 года он перестал снимать ролики, но объясняет это отсутствием времени и другими приоритетами: по его словам, самое главное для него сейчас — найти работу. Пока что Владислав перебивается подработками: как он рассказывает, летом он собирал в карельских лесах чернику и бруснику на продажу, косил траву на частных участках, помогал с мелким ремонтом. Такого заработка с трудом, но хватало. С осени стало тяжелее: подработок почти нет.
Сам Владислав говорит, что хотел бы заниматься своим делом, а не работать на кого-то, но для этого нужен первоначальный капитал — который у него был бы, получи он выплаты ветерана. Однако у его знакомых есть другие версии.«Он считает, что для него нет подходящей работы, его ничего не устраивает, у него стало слишком большое мнение о себе после СВО. Он любит поспорить, поорать, считает, что все должны слушать его», — говорит один из знакомых Владислава.
Кадр: «Понятно.Медиа»
После возвращения с фронта он все чаще стал задумываться, ради чего вообще ведется эта война. «Я не нашел бы никаких слов, если бы приехал в Украину к матери или к жене убитого [мной]», — говорит он. Но и свое положение он считает отчаянным и не знает, как из него выйти. Ему надо обеспечивать семью, у него накопились долги по коммунальным платежам и по алиментам — на содержание сына, который родился вне брака в 2019 году.
Сейчас он живет так: рука полностью не функционирует, оформить ранение как полученное на войне не выходит, статуса ветерана боевых действий нет, а вместе с ним нет льгот и выплат, нет работы и при этом практически каждый месяц ему предлагают подписать контракт и обещают, что это решит все финансовые проблемы. На войну ему советуют идти и в центре занятости, куда он обратился как безработный, и в военкомате, и даже в службе судебных приставов, где он должен появляться из-за qzeiqetiqeriqxrkmp долгов.
«У меня уже были моменты, когда я хотел пойти. Денег нет, а жить как-то надо. Помимо меня самого, жить надо как-то детям. Тем более когда тебе каждый месяц делают голову, что ты будешь инструктором, горы золотые рисуют. Начинаешь задумываться, может, попробовать еще разок, — говорит Владислав. — А я вообще не хочу подписывать [контракт]. С этим потом надо жить. Мне доводилось убивать людей, причем как в стрелковом бою, так и в упор, когда он у тебя возле ног лежит. С этим жить не очень п*****енько».
Распечатать
